Жизнь после войны: когда Украина запустит программу реабилитации военных [ Редагувати ]

В прошлые выходные в Киеве произошла трагедия, которая вызвала большой резонанс - и оголила проблему. На остановке военный-контрактник - в пылу ссоры - убил гражданского. Ударил ножом в сердце. Лейтенанта - задержали. А общественность начала спорить.

Кто-то призывает наказать военного по всей строгости. Кто-то требует снисхождения и обвиняет по всем жертву, мол, он сам спровоцировал бойца. Но что бы не произошло там - на остановке, решать спор с помощью ножа нельзя. Но хуже всего, что подобные случаи - не редкость. Ведь сейчас с бойцами, которые вернулись с войны - не проволят должной психологической работы.

А ведь почти все военные из АТО нуждаются в психологической реабилитации. Двадцать тысяч человек - именно столько солдат ждут своей очереди на реабилитацию. И это списки - в одном только в Киеве и Киевской области.

Люди просто не готовы к мирной жизни после войны. И на многие вещи зачастую реагируют так, как если бы это было в бою. Как следствие - вспышки агрессии, депрессия и суициды.

Кто спасает атошников от последствий войны? И почему чиновники почти не занимаются этой проблемой? Продолжит Станислав Кухарчук.

Загородная родительская дача для Александра Василенко место особое. Большую часть свободного времени бывший заместитель командира 93 механизированной бригады с позывным "тополь"проводит тут. Саша говорит - эта дача помнит, каким он был До войны и каким стал после... Здесь у "Тополя" всегда припасена банка кофе и тишина.

Разжечь старенький мангал - для Саши настоящий ритуал. Правда, делает он это для релакса. Сидеть молча у огня он может часами. Больше года назад "Тополь" ушел из армии по состоянию здоровья, в Донецком аэропорту он получил ранение, тяжелейшею контузию и психологический срыв. К тому, что происходило, кадрового офицера в институте не готовили. Только сейчас он осознал, Что стало причиной психологического надлома.

"Ну чого гріха таїть, навіть були такі приступи агресії, приступи депресії, приступи байдужості до всього, що відбувається навколо, намагання залишитись десь один на один і нікого не бачити. Я цього не скривав, а навпаки навіть звертався по допомогу розуміючи, що це будуть фахівці з боку", - говорит Александр Василенко, ветеран АТО.

"Як такий стан відображається на взаємодії з оточенням? - Ну стараємось котролювати свої емоції, але не завжди получається… кажу ж, що люди тоже різні".

Вот так, в непринужденной атмосфере, психолог черкасского областного госпиталя пытается понять, что у фронтовика на душе. Десантник Олег Мельник уже второй раз приезжает сюда за помощью. Сам врач по профессии он пошел на войну добровольцем. В АТО был начамедом. Сейчас - даже на втором курсе психотерапии Олег все еще не готов открыто озвучить, что стало причиной его психологического состояния.

"Любий шорох, вибачте, прислухаеєшся і озираєшся. І взагалі відношення помінялось до життя, цінності трошки. Перезавантажилась програма і помінялося", - говорить Олег Мельник, ветеран АТО.

Через руки психолога Алины Павлюковской уже прошли около двух тысяч ветеранов АТО. Симптомы у всех ребят почти одинаковые - обостренное чувство справедливости, бессонница, раздражительность, приступы вины перед погибшими товарищами. Начинают проявляться они в первые три месяца после возвращения. И без надлежащей помощи - усугубляются. Как следствие - могут быть вспышки агрессии и даже самоубийства. Хотя обязательного посещения ветеранами психолога - в Украине пока нет.

"Є хлопці, які вперше після 15 року приходять тільки зараз, які не працювали з психологами. і зараз доводиться з такими затягнутими станами працювати", - говорит Алина Павлюковская, психолог Черкасского областного госпиталя ветеранов войны.

Начмед этого госпиталя ежедневно проводит обход самого главного отделения больницы - Центра реабилитации воинов АТО. Его в спешном порядке открыли еще летом - 2014. Иллиадия Кульчиковского пациенты встречают как родного.

Сам начмед признается, когда отделение открывали, даже не подозревали, с чем придется столкнуться. Едва в центр начали поступать первые пациенты в госпиталь срочно взяли психолога и психотерапевта.

"Більше сімдесяти відсотків із них потребують психологічної допомоги - це однозначно. Це не пост-травматичний синдром, але психологічної допомоги вони потребують", - говорит Иллиадий Кульчиковский, заместитель главного врача Черкасского областного госпиталя ветеранов войны.

Желающих оказать ветеранам АТО психологическую помощь сейчас - много. Вот только помощь эта не всегда профессиональная. Ведь единой системы реабилитации - нет.

"У нас большая проблема, что нет стандартов чего психологам можно, чего нельзя, нету какого-то критерия допуска психолога к бойцам. Очень много непрофессионалов ухудшают ситуацию с бойцами. То есть, на сегодняшний день главная проблема - это чтобы создать какой-то единый стандарт работы с бойцами, единые программы, чтобы прекратить вот этот хаос", - говорит Кирилл Сергеев, глава товарищества ветеранов АТО.

Вся психологическая помощь бойцам пока точечная. К примеру, как в этом черкасском госпитале, где разработали свою систему. Помогают бойцам и волонтеры. Хотя, оказывается, госпрограмма психологической реабилитации бойцов - существует. Правда, больше на бумаге.

"Як це відбувається? Людина звертається до органу соціального захисту по місцю проживання, обирає собі з переліків закладів, які можуть надавати психологічні реабілітації заклад, який саме йому до вподоби. І на підставі трьохсторонньої угоди на протязі 18 діб можуть надаватися такі послуги", - говорит Максим Андросов, начальник отдела реабилитации участников АТО. при Министерстве соцполитики.

На эту программу даже деньги выделили 100 миллионов государственных гривен. И, по информации министерства, реабилитацию Уже прошли почти 7 тысяч бойцов. Но этого Крайне мало! Ведь по всей Украине в очереди на психологическую помощь десятки тысяч участников АТО! И пока они все помогают себе сами. Кто как может.

Война для киборга "Тополя" закончилась, когда ушел из армии, а вот внутренняя война Александра Василенко - завершилась только недавно. Сашу терзали угрызения за то, что он не смог вынести тело своего погибшего товарища из-под развалин аеропорта. На душе у офицера стало спокойно лишь после откровенного разговора с родными парня.

"Доводиться постійно думати, чи все ти правильно зробив і розбиратися з тими емоціями, які у тебе в середині".