ЧП на шахте имени Ленина
Это произошло на шахте имени Ленина Криворожского железорудного комбината в ночь с 3-го на 4-е октября. Отработав смену, в 23 часа шахтеры должны были подняться на поверхность. Однако коллектив из 14-ти горных рабочих очистных забоев (грозы) остался под землей на отметке 1200 метров. Таким образом, шахтеры решили привлечь внимание к проблеме низкой заработной платы.
Как только об этом стало известно, для ведения переговоров с ними первыми под землю спустились председатель профкома металлургов и горняков (ПМГУ) шахты Анатолий ЯРОВОЙ и начальник участка спуска и подъема №13 Олег КРЕМЕЗ. Вслед за ними — технический директор КЖРК Владимир РИЧКО, директор по персоналу и кадрам КЖРК Олег МАКАРОВ, директор шахты имени Ленина Геннадий ГОНЧАРЕНКО, заместитель председателя профкома металлургов и горняков КЖРК Александр ДОЙБАН и председатель профкома независимого профсоюза горняков (НПГУ) шахты имени Ленина Владимир РУСАКОВ. В результате 3-часовых переговоров грозы согласились выехать из шахты при условии, что им будет организована встреча с администрацией комбината по вопросу заработной платы.
Как выяснил «Вестник», в последние 13 лет подобные ЧП на шахте не случались. А этот рабочий протест был если не спонтанным, то, во всяком случае, не организованным извне. На КЖРК и отдельно взятой шахте имени Ленина действует два профсоюза — Металлургов и горняков (горком которого возглавляет Анатолий МАКАРЕНКО) и Независимый профсоюз горняков Украины (горком которого возглавляет Юрий САМОЙЛОВ), но ни один из них к организации этой протестной акции не причастен. Если же говорить о членстве 14-ти оставшихся в шахте грозов, то только четверо из них — члены НПГУ, остальные состоят в профсоюзе Металлургов и горняков.
Председатель профкома НПГУ шахты Владимир РУСАКОВ узнал о намерении грозов не выехать после смены из шахты где-то в четыре часа дня. Вот как он прокомментировал ситуацию корреспонденту «Вестника»:
— Я был на выезде, когда сотрудница профкома по телефону сообщила мне, что из шахты позвонил наш член профсоюза Н. и сообщил: сегодня после смены они не выедут. Я думал, хотят попугать. Тем более что в свое время предупреждал их: «Ребята, смотрите не вляпайтесь. Сейчас ведь совсем другие законы о забастовках». Хотя, собственно, это не забастовка, потому что смену они отработали. А по окончанию смены зашли в КАВС (камеру воздухоснабжения на случай пожара и загазованности) и стали ждать реакции начальства.
Звонок о том, что они таки не выехали, лично я получил от диспетчера где-то в начале 12-го, сразу прибежал на шахту и вместе с другими спустился к бунтовщикам. В ходе переговоров, которые вел технический директор комбината Владимир Ричко, тема была одна — зарплата. При этом ребят не интересовали начисления за какой-то конкретный месяц, они вели речь об уровне зарплаты как таковом, о тарифных ставках и окладах, которые занижены по сравнению с законодательно определенными и предусмотренными колдоговором стандартами. Кстати говоря, средняя зарплата на нашей шахте у грозов за август составила 2514 гривень — это начисление, то есть «грязными». За сентябрь — 2187 гривень, тоже «грязными», потому что шахта не выполнила план добычи, и премия не начислялась. А у одного из оставшихся под землей — четверо детей. Он за свою работу получает на руки 1800 гривень, а его родной брат, тоже гроз, на шахте имени Орджоникидзе — на руки 3200 гривень. Есть разница?
Между тем, в ходе переговоров Ричко сказал, что обещать с завтрашнего дня увеличения тарифных ставок он не будет, но гарантировал ребятам встречу с председателем правления КЖРК и предложил им подняться наверх, не подвергать себя переохлаждению. Они согласились. Оказывается, их готова была поддержать и ночная смена. Потому что уже в ходе разговора они звонили своим сменщикам и давали отбой. Вообще разговор под землей прошел мирно, без какого-либо давления или угроз. В начале 5-го утра мы стали выезжать из шахты. Когда генералу (оказывается, это прозвище производное от прежнего названия должности Федора КАРАМАНИЦА — генеральный директор. — Авт.) доложили о ситуации, он предложил, чтобы люди отдохнули, а в пятницу в 8 часов утра пообещал приехать на шахту и встретиться с ними. Я тоже принимал участие в этой встрече. Федор Иванович начал разговор с перспектив, с того, что запланировано, какие будут изменения, новое оборудование, как изменится методика работы. То есть как будет все красиво и хорошо. Его очень внимательно выслушали, а потом снова спросили о зарплате. Когда будет повышение? Однако по этому вопросу ничего конкретного он так и не сказал. Единственное, что пообещал, так это то, что будут пересмотрены нормы в зависимости от условий выработки. Ведь на сегодняшний день норма что при обводненной выработке, что при сухой одинакова. А для нашей шахты это сейчас очень актуально, потому что водичка побежала. Значит, руда тяжелее и достать ее труднее.
Конечно же, этим проблема не исчерпана. После случившегося люди все чаще заходят в профком и спрашивают: «Что, нам то же самое делать?» И дальнейшие действия могут быть самыми разными. По сути, ситуация непредсказуема, и я не удивлюсь ничему. Наша шахта ведь всегда была «огнеопасна». С нее начинались забастовки 93-го и 94-го годов, в которых я тоже принимал участие. А пока наш профсоюз ведет сбор подписей под требованием о повышении зарплаты. Мы никого не принуждаем подписываться, это сугубо добровольная акция. Подписи планируем направить лидеру нашего профсоюза Михаилу ВОЛЫНЦУ, который на своем уровне и будет принимать меры воздействия на собственника. А результат в значительной степени будет зависеть от того, кто сформирует правительство. Если БЮТ и НУНС, то, мы считаем, решить проблему будет легче, ведь наш лидер является народным депутатом именно от БЮТ.
А относительно нашей администрации, то я считал нужным предупредить, что, не дай Бог, начнутся гонения, то это только подольет масла в огонь. Да и за что людей наказывать? Кроме правил внутреннего распорядка, они ведь ничего не нарушили. В свою очередь директор шахты на пятиминутке гарантировал, что репрессий не будет и предупредил начальника участка, чтобы он в этом плане инициативы не проявлял.
Мы не переоцениваем роль администрации в вопросе повышения зарплаты. Но разве собственнику невдомек, что в результате и он не выигрывает от того, что уходят специалисты, а остается одна молодежь? О каком выполнении плана может идти речь? Да еще с такой технической оснащенностью и при таких горно-геологических условиях.
В свою очередь председатель горкома профсоюза НПГУ Юрий Самойлов, с которым «Вестник» также имел беседу по поводу сложившейся ситуации, высказал опасения насчет вероятных попыток придать конфликту локальный характер, найти и наказать стрелочника, которым может оказаться тот же начальник участка «за срыв выполнения плана». На самом деле, считает он, волнения в рабочих коллективах являются объективным процессом, потому что на шахтах КЖРК действительно очень низкая зарплата. «И то, что произошло на шахте имени Ленина, — это нормальное рабочее выступление. Люди не смотрели, кто в каком профсоюзе, а обсудили и решили, что с начальством легче будет разговаривать не в его кабинете, а в шахте», — сказал он.
Возможно, добавим от себя, тем самым рабочие подали пример поведения своим профсоюзных лидерам, которые более склонны к взаимным упрекам, нежели к консолидации действий. Ведь в НПГУ считают, что администрация и профсоюз металлургов и горняков — это на самом деле одна сторона, а в профсоюзе металлургов и горняков считают, что именно НПГУ своей акцией сбора подписей спровоцировал подобное ЧП. Но при этом ни один из профсоюзов не идет по пути трудового конфликта с администрацией, хотя на комбинате не выполняется коллективный договор. По информации того же профкома НПГУ, заработная плата рабочего непромышленной группы 1-го разряда, которая должна соответствовать прожиточному минимуму, отстает от этого уровня на 26%. Кроме того, в НПГУ жалуются, что экономические показатели предприятия, необходимые профсоюзу для ведения переговоров с представителями собственника по вопросу повышения зарплаты, возведены в ранг коммерческой тайны (о чем издан соответствующий приказ).
— Да, в этой ситуации следовало бы идти по пути трудового конфликта, — соглашается Юрий Самойлов. — Но закон о разрешении трудовых споров не на нашей стороне, он выписан таким образом, что до забастовки практически не дойдешь. Там сложнейшая длительная процедура. Поэтому, увы, самым действенным методом добиться повышения зарплаты остается невыезд из шахты. |
