“Криворожсталь”: война и мир
2 июня Апелляционный хозяйственный суд Киева подтвердил решение Хозяйственного суда столицы от 22 апреля о признании приватизации комбината “Криворожсталь” незаконной.
Акции комбината сейчас арестованы. Тем самым ситуация вокруг приватизации крупнейшего комбината страны вновь вернулась к исходной точке.
В то же время Президент Украины Виктор Ющенко достаточно неожиданно обнадежил его покупателей, заявив о возможности заключения мирового соглашения.
Сложившуюся вокруг приватизации предприятия ситуацию комментирует Сергей Власенко, партнер адвокатской компании “Правис: Резников, Власенко и партнеры”, которая ведет дело со стороны ИМС (т. е. Виктора Пинчука и Рината Ахметова).
— Сергей, расскажите, пожалуйста, что произошло на заседании в Апелляционном хозяйственном суде?
— С юридической точки зрения, апрельское решение было принято с вопиющими нарушениями закона. Суд даже не заслушал тех, кого пригласил. А 2 июня Апелляционный суд не только подтвердил это решение, но и добавил решение об аресте акций “Криворожстали”.
Откровенно говоря, мы были удивлены нелогичностью происходящего. В течение нескольких дней заседания, и это подтверждается аудио- и видеозаписями, мы пытались дать пояснения по нарушениям, допущенным Хозяйственным судом. На наш взгляд, их было так много, что судебный процесс нельзя считать законным. Нам не предоставляли слова, не давали возможности подавать ходатайства, не позволяли выступить с пояснениями по сути дела.
— Что именно вас удивило?
— Дело в том, что Апелляционный суд неоднократно соглашался с тем, — и это тоже зафиксировано на аудио- и видеозаписи, — что с процессуальной точки зрения решение Хозяйственного суда незаконно.
Суд неоднократно отмечал: “Мы понимаем, что незаконно, мы слушали техническую фиксацию заседаний, смотрели документы, вашу апелляционную жалобу. Да, то решение было принято с очень существенными нарушениями”. Удивительно то, что, несмотря на эти заявления, Апелляционный суд не отменил это решение.
— А вы не допускаете возможности, что такое решение суда было запрограммировано заранее?
— Это не совсем так. Скорее, суд уже с самого начала слушаний имел собственную позицию по делу. И эта позиция была явно не в нашу пользу. Я имею опыт пребывания в судах и уже на второй день слушания понимал, что у суда есть такая позиция по делу. Это проявлялось в том, как суд реагировал на мои аргументы, воспринимал доводы противоположной стороны, относился к вопросам.
Могу привести пример. Мы просили Фонд госимущества Украины пояснить, почему в течение всего прошлого года у них была одна правовая позиция по делу, которая изложена на бумаге и подписана руководителем, а сейчас она кардинально изменилась. Представители Фонда заявили, что это может объяснить только председатель ФГИ Валентина Семенюк. Мы предложили вызвать В.Семенюк, ведь дело касается объекта, за который уплачены огромные деньги, миллиарды гривен. А суд отвечает, что его не интересует, по какой причине госорган меняет свою позицию на противоположную.
В моей практике — это впервые, чтобы госорган так кардинально изменил свою позицию по столь неоднозначному и сложному судебному делу.
Да, действительно, это право стороны — изменять позицию. Но неужели при рассмотрении этого столь резонансного дела суд не мог попытаться выяснить причины происшедшего? Это принципиальный момент. Но суд говорит, что “нас это не интересует, давайте быстрее, быстрее. Нам все понятно”. Вот таких моментов каждый день было очень много.
— Вы будете обжаловать решение?
— По сути, у нас объектом обжалования является решение Хозяйственного суда от 22 апреля.
В какой-то мере нам сейчас даже стало легче. Тогдашние нарушения настолько очевидны, что у нас есть очень серьезные шансы при обжаловании решения в Высшем хозяйственном суде. И еще большие — в случае рассмотрения этих дел в международных судебных институтах, в частности в Европейском суде по правам человека.
Для нас было бы хуже, если бы суд отменил решения первой инстанции и признал очевидные факты нарушений. А затем по результатам рассмотрения снова принял бы аналогичное решение. Но суд сказал, что “в первой инстанции было все законно”. Очень сомневаюсь, что подобное возможно в Европейском суде. А мы туда обязательно обратимся, если очевидное нарушение закона не будет признано в Украине.
К тому же есть решения Печерского суда, Верховного суда Украины, подтверждающие законность приватизации. Кстати, остается неразрешенной ситуация, когда решения разных судов по одному и тому же вопросу противоречат друг другу. То есть Апелляционный суд своим решением фактически заложил бомбу замедленного действия.
— Каковы ваши дальнейшие действия по “Криворожстали”?
— Я уже сказал — будем готовить кассацию в Высший хозяйственный суд. Плюс к этому, мы однозначно будем продолжать действия по заключению мирового соглашения между инвестором и государством. Мы считаем, что мировое соглашение является наиболее легальной, цивилизованной и приемлемой формой разрешения этого конфликта путем согласования условий, приемлемых и для инвестора, и для государства.
Понятно, что удовлетворить всех невозможно. В чем-то недовольным будет государство, в чем-то — инвестор. В этой ситуации мы с надеждой восприняли заявление Президента Украины, сделанное сегодня (2 июня). Он сказал, что приветствует идею мирового соглашения, предложенного ИМС как собственником 93% “Криворожстали”, и что этот спор нужно урегулировать мирным путем.
— Как вы оцениваете вероятность такого мирового соглашения?
— До сегодняшнего заявления Президента Украины оценивал очень осторожно. Сейчас у меня чуть больше оптимизма. Ведь это слова главы государства, гаранта Конституции. Кроме того, заявление было сделано не на следующий день после нашего предложения, а через неделю. Т.е. это взвешенное, продуманное, осознанное решение.
— А есть ли альтернатива мировому соглашению в деле о “Криворожстали”?
— Юридическая война, но это тупиковый путь. Нормальный путь — это договариваться. В общем-то, мировые соглашения одного инвестора с другим или же с государством — это обычная европейская практика. Мне этот путь представляется перспективным, возможно, даже единственным. Потому что ни один серьезный инвестор не придет покупать этот объект до тех пор, пока в Европейском суде по правам человека будет лежать заявление о том, что во время суда по объекту нарушались чьи-то права и суд был несправедливым.
Возможно, какие-то структуры, которые менее толерантно относятся к закону, и пошли бы на это, но только не крупный инвестор. Решившись на такой шаг, он однозначно приобретет объект с дефектом. И, соответственно, с дисконтом. Зная об иске в Европейском суде, любой крупный инвестор в первую очередь отправит туда своих юристов. Они проведут анализ и скажут, что вероятность разрешения иска, к примеру, 70%. Поэтому при покупке объекта инвестор обязательно будет требовать снижения цены…
— То есть вы подкладываете “мину” под любого возможного покупателя комбината в случае его реприватизации?
— Поймите, речь идет не только о “Криворожстали”. Мы сейчас говорим о том, как государство будет себя вести в аналогичных конфликтах в дальнейшем. Ведь не получится составить список из 20—30 объектов, а по остальным сказать: вопросов нет, все было хорошо. Даже в деле о “Криворожстали” нарушения, которые инкриминируют владельцу, — это несоблюдение формальных процедур. Например, ИМС обвиняют в том, что не был выдержан срок в 75 дней после публикации в СМИ информации о проведении конкурса. Хорошо, посмотрим, сколько предприятий группы “Г” было приватизировано с соблюдением этого срока. Из 300 предприятий — аж 14, а остальные 286 были приватизированы в срок от 30 до 75 дней. Так давайте и их будем реприватизировать. Сейчас “Криворожсталь” — это лакмусовая бумажка, которая поможет определить правила игры в отношениях государства и инвесторов.
Поэтому принципиально важно, чтобы именно по этому объекту государство, выразив политическую волю, приняло стратегически правильное решение. Мировое соглашение — это единственный выход, который позволит достичь компромисса. |
