Отец Александр: «Не место епископу на заседании исполкома»
Родился в 1974 году в Кривом Роге. В 1991 году окончил СШ №113. В этом же году поступил в Львовскую духовную семинарию. В 1993 году женился на уроженке Тернопольской области. Приняв сан в Киеве, 19-го января 1993 года совершил свое первое богослужение в приходе Николаевской области. 1993-1999 гг. — находился на служении в Николаевской епархии. В 1999 году переехал в Кривой Рог. Является настоятелем общины Святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии на поселке Черногорка.
— Отец Александр, пожалуйста, немного расскажите о том Великом посте, который сейчас проходит?
— Это самый строгий и продолжительный пост, из всех существующих четырех. Люди начинают поститься за семь недель до Пасхи, а заканчивают в субботу — перед Пасхой. Пост — это понятие не питания, а скорее духовное. Человек живет в грехах на этой земле и постепенно отходит от Бога, возводя между собой и Господом нерушимую стену. Человек становится греховным, потихоньку отдаляясь от божьего, духовного. И, становясь материальным, человек становится телесным. Таим образом, человеческая жизнь протекает ради вкусной еды, власти, удовольствий, богатства, славы. Чтобы противостоять этому церковь ввела посты, как обязательные. Примечательно, что в древней христианской церкви пост являлся не обязательным, поскольку христианин самостоятельно назначал себе время покаяния. Правда, уровень духовной жизни был тогда намного выше. Раньше человек не задумываясь во имя Христа мог идти на муки. Поэтому, церковь, когда увидела, что люди формально являются христианами, ввела обязательные четыре поста в году.
— То есть посты, по сути, предназначены для того, чтобы человек смог сломать стену, состоящую из грехов, между собой и Богом?
— Да. Но не совсем сломать, поскольку это не всегда удается, скорее постепенно разобрать по кирпичику. Господь хочет видеть в наших сердцах истинное стремление к нему. То есть, если человек пришел и начал эту стену разбирать, а в посту определился, что Господь важнее. И Господь, когда увидит труд человека на этом поприще, естественно, обратиться к нему и поможет.
— Что необходимо делать, чтобы разобрать эту греховную стену?
— На первый взгляд, эти пути не совсем сложные. В человеке начинается внутренняя борьба. И спорят две силы: одна — материальная, говорит плоть, а другая — духовная, говорит дух Господний. Каждому нужно определиться, что есть важным в жизнь. Основную роль играет покаяние. Все заканчивается исповедью, признанием перед Богом своих грехов, сожалением о их совершении, и о взятии на доброе намерение не совершать их больше.
— За покаянием нужно идти в церковь?
— Это завершающий этап. Прежде всего, это нужно построить в самом себе. Поскольку есть Господь, который все слышит и видит, и от которого ничего не возможно утаить. Библейская притча о блудном сыне не даром гласит, что для Господа один раскаявшийся грешник дороже, чем 99 праведников.
— Наверно, в сегодняшнем суетном, перегруженном информацией мире у человека, обремененного всяческими хлопотами, просто нет времени, чтобы как следует покопаться в своей душе.
— Я считаю, что наш мир ничуть не изменился. Единственная разница заключается в том, что стало больше возможностей легко добраться до греха. А мир всегда был суетным. Еще Давид в своих псалмах сказал о мире: «Суета сует и все вокруг суета». Чтобы человеку не раствориться в этой суете, и совсем не потерять себя следует обратиться к чтению Священного Писания. Множество примеров, которые там есть, могут помочь человеку. Один из таких примеров, это рассказ о том, как Господь за шесть дней сотворил мир, а седьмой день оставил для покоя Господнего. И так же учит церковь — шесть дней работай, а седьмой — отдай Богу. Сегодня мы бросились из крайности в крайность. Говорим, что в воскресенье нельзя стирать, дрова рубить, вышивать. Но церковь учит не этому, она говорит о том, чтобы человек оставил в седьмой день все свои заботы, и даже через силу занялся приведением своей духовности в порядок. Это начинается с посещения общественного богослужения, поскольку оно объединяет нас духовно во Христе. Далее церковь рекомендует не проводить остаток дня в работе, не потому, что работать — грех, это совсем не так, а для того, чтобы человек уделил свое внимание Святому Писанию. Нужно также, чтобы человек уделил время для духовной беседы со своей семьей. Рекомендуется собираться всем членам семьи на общую молитву. А после этого весь день проводить вместе. Раньше еще в дореволюционные времена в старых верующих семьях, все ее члены читали Священное Писание, обсуждали прочитанное. Не только в воскресенье, но и в остальные дни недели, нужно было совершать дела, подтверждающие веру в Бога, поскольку вера без дел — мертва. Это раздача милостыни, помощь неимущим, вдовам, сиротам. Кроме того, человек должен проанализировать каждый свой прожитый день за неделю. Вспомнить, обдумать, переосмыслить, если что-то нашел противоречащее сосуществованию с Богом нужно на исповеди очистить себя от этого. Что же касается пищевых ограничений во время поста, то это и есть один из способов борьбы с материальным. Нельзя кушать не только мясного, молочного, во время поста, а также нужно уменьшить объем питания. Один немецкий доктор когда-то сказал, если вы встали из-за стола и немного голодны — вы наелись, если встали из-за стола сытым — объелись, ну а если встали объевшимся — значит отравились. Когда человеку удастся перебороть эти телесные желания, соответственно и молитва дастся легче. На тяжелый желудок в человеческих сердцах и помыслах возникает желание сна и развлечений.
— Но на голодный желудок мысли вряд ли будут ясными, скорее все будешь думать только о еде…
— Я не сказал, что человеку нужно голодать. Многие ученые, которые бьют голову над этим вопросом сотни лет, никак не могут понять, зачем человек съедает такое количество пищи, которое не в силах переработать организм. Кроме того, из того, что мы съедаем, только 10% уходит на пользу организму, а все остальное идет в отход. Поэтому чувство голода — относительно. Мы должны перебороть свою привычку. А внутренний голос говорит, мол, хочешь кушать, раньше съедал три ведра борща за день, а сейчас скушал маленькую мисочку. Но с голоду это человек точно не помрет. Это психологическое искушение, через которое нужно преступить. Ведь нет среди нас людей, отличающихся друг от друга телесным строением. Так же и духом — мы все христиане. И для этого существуют посты. Если присмотреться внимательно, то все они предваряют какие-то праздники.
— Что церковь рекомендует употреблять в пищу тем, кто соблюдает пост?
— В далекие времена люди к посту готовились очень тщательно и заблаговременно. Кушали каши, ржаной хлеб, сушеные фрукты, компоты, узвары, мед. Также употребляли в пищу разного приготовления овощи — квашенные, вареные, маринованные, растительные масла. Но есть категории людей, которым церковь запрещает поститься в плане пищи. В первую очередь это диабетики, беременные женщины, кормящие матери, детки до 7 лет, те, кто находится в интенсивном учении. Пост ослабляется для тех людей, которые работают на вредном производстве — это наши шахтеры, заводчане, а также для тех, кто страдает тяжелыми специфическим заболеваниями.
— Известно, что в нашем городе представлены все конфессии, которые есть в Украине, как они уживаются друг с другом?
— Не могу сказать, что наши отношения складываются легко или наоборот трудно. Наверно, тяжелее всего приходится с представителями УПЦ Московского патриархата...
— Известно, что между Вами и представителями УПЦ Московского патриархата разгорелся конфликт. Расскажите о нем подробнее.
— Это было еще в 1999 году. 9 января на Архидьякона Степана в храме на Черногорке я проводил службу. И во время этой службы в храм ворвались священники Московского патриархата стали называть нас раскольниками, клеветниками. Но все в божьих руках, и этот конфликт сам по себе разрешился. Храм остался за Киевским патриархатом. Наиболее негативный фактор, к которому привел этого инцидент, некоторые прихожане нашего храма вообще отвернулись от церкви и от Бога. Они не пошли ни в одну из церквей, они просто сделали выводы, что если пастыри, которым дано право от Господа прощать грехи, поучать людей, не могут найти общий язык между собой то, что уже говорить о простых людях.
— С 1999 год и по ныне возникали ли подобные конфликты?
— Да, но они были между одним священником и другим. В них нет насилия, но принцип воздействия тот же — ложь, клевета, что совсем не к лицу пастырю. Вообще священник не должен участвовать во всех этих разборках. Его дело — заниматься спасением душ человеческих. Я стараюсь не говорить о том инциденте. После того случая не мог себе найти места. Но молитва вывела меня в течение трех дней. Те священники пытались привлечь чиновников из исполкома, ставили нам палки в колеса, потому как Владыка Ефрем имеет определенный вес в городе.
— Раз уже упомянули о Владыке Ефреме, не могу не спросить о Вашем отношении к тому, что он постоянно присутствует на заседаниях исполкома, причем сидит рядом с прокурором города Василием Кравцом, и это притом, что власть и церковь разделен.
— Моя точка зрения — не судите, да не судимы будете. Какой бы конфессии он не принадлежал, он все-таки несет на себе сан епископа. И общение с властью, решение каких-то вопросов в любом случаи неизбежны.
— А почему же тогда представители УПЦ Киевского патриархата не присутствуют на заседаниях исполкома?
— Но потому, что бывший президент Кучма был сторонником Московского патриархата. Поэтому Киевский патриархат — изгои. Но пришла новая власть, и чаши весов, надеемся, уравновесятся.
— Но, в принципе, присутствие Владыки Ефрема на заседании исполкома не противоречит никакие церковным канонам?
— Думаю, когда Владыка Ефрем лично встречается с Юрием Любоненко и обсуждает вопросы, — это вполне приемлемо. Но все-таки не место епископу на заседании исполкома. А в кабинете у мэра, или в храме — другое дело.
— Скажите, как могло так случится, что в пристройке к кинотеатру им. Ленина, да еще и по соседству с казино и ночным клубом оказался храм Святого Николая?
— Я, конечно, не знаю какими соображениями руководствовался Владыка, давая свое согласие на организацию этого храма, но явно не благочестивыми. Дело в том, что на том месте, где сейчас стоит памятник Ленину, располагался Николаевский храм, который снесли в тридцатых годах прошлого столетия. У храма были служебные помещения — трапезная, усадьба священника. Эта трапезная уцелела, в ней сейчас находится четыре квартиры, в которых живут люди. Еще в начале 90-х лидер криворожского Руха Евгения Федаш создала и зарегистрировала общину Николая Чудотворца. На пожертвования, которые ей удалось собрать, выкупила две квартиры. Их переоборудовали в маленький храм, расположенный с другой стороны епархии. Когда Федаш решала все эти вопросы, Владыки Ефрема еще тут не было. Чем дальше мы отдалялись от коммунистических времен, тем рьянее Евгения Лукьяновна наседала на мэрию, тем более что вышел закон о возврате всех сооружении, которые ранее принадлежали церкви. Но тут в городе появляется Владыка Ефрем, который, естественно, добивается разрешения у местных властей о передаче здания епархии во владения УПЦ Московского патриархата. Примечательно, что это помещение не продали, а подарили епархии. И тут Федаш требует передать этот участок земли под храм. Но как Ефрем может допустить, чтобы раскольники соседничали с епархией через забор. И он решил в кинотеатре открыть храм. После этого, когда Евгения Лукьяновна пришла к Любоненко, ей сказали, что в связи с законом о возмещении убытков, причиненных советской властью, церкви, мы передали помещение УПЦ Московского патриархата, и Ваша просьба не может быть удовлетворена.
— Получается, что церковных чиновников даже не остановил тот факт, что в здании размещается не совместимые с храмом ночной клуб и казино?
— Они считают, что все способы хороши лишь бы добиться своего.
— А как себя в таком соседстве чувствуют священники, которые проводят там служения?
— Какие-то пасхальные торжества люди все равно проводят в ночное время либо дома, либо в храме. Многие по этому случаю идут в клуб, где веселятся всю ночь. А потом на утро заходят в храм. Поэтому этот храм находится в «идеальном месте».
— Известно, что Вы с первого дня «помаранчевой» революции были на майдане в Киеве…
— К сожалению, находился там всего четыре дня. По семейный обстоятельствам вынужден был срочно уехать. Вообще в Киев съехалось очень много криворожан. Примечательно, что священники Московского патриархата находились по обе стороны баррикад. На майдан приехали священники с целыми приходами. Что касается меня, то я всю предвыборную кампанию как мог, проявлял свою гражданскую позицию не как священник, а как гражданин.
— Как думаете, почему волна революции до сих пор не докатилась до Кривого Рога?
— Думаю, что она докатилась. Народ всколыхнулся, значит, эта волна дошла до всех.
— Если не секрет, расскажите, почему пошли в священники.
— Поступить в духовную семинарию я решил еще до окончания школы. Долгое время никак не мог определиться, кем хочу стать. Мне казалось, что любая профессия по плечу. В начале хотел пойти учиться в пединститут, поскольку в школе учился в педклассе. Тем более, очень люблю детей. Моя мама проработала 18 лет в ясельной группе, и все дети в нашей округе выросли у меня на руках. А, когда сдал последний выпускной экзамен, вышел на школьное крыльцо, сел и подумал куда поступать. Меня не интересовала должность, мне хотелось реализовать себя настолько, насколько это возможно. И я решил поступать в семинарию.
— Как Ваши родные отнеслись к этому решению?
— Мои родные восприняли это хорошо. Когда я сказал, что хочу поступать в семинарию, никого это не удивило. Правда, отец переспросил, хорошо ли я обдумал это решение. Поскольку такими вещами не шутят. С людьми можно поругаться, помириться, но с Богом не шутят. Я сказал, что это осознанное решение. В школе мое желание учиться в духовной семинарии вызвало бурю негативных эмоций. Домой приходили целые делегации учителей, которые говорили, что я позорю школу. К слову сказать, я не совсем ладил с учителями, поскольку мои взгляды на жизнь существенно отличались от принятого стандарта. За то, что ходил с трезубцем на лацкане пиджака и говорил на украинском языке, меня называли националистом, даже фашистом. Когда я пришел в школу, отучившись первый семестр в семинарии, то директор школы забросала меня комплиментами. |
