Смерть как плата за добро
Свой последний срок Николай “оттянул”, что называется, от звонка до звонка. Освободился. Естественно, ни жилья, ни перспектив работы нет. Есть только одно устойчивое желание выпить. Сердобольная Колина тетка проявила заботу и участие: устроила племянника в общежитие по улице Качалова – все ж не под забором. Более того, половиня свою собственную маленькую пенсию, оплачивала Николаю комнату в общаге. Наивная женщина заботилась о племяннике, лелея надежду, что он, в конце концов, возьмется за голову, устроится работать. Заживет как все. Но племянничек не оценил забот тетки, и уж тем более, не спешил оправдывать ее надежд. В общежитии, хотя и лучше, чем в тюрьме, тем не менее, Коле там не понравилось: строгий здешний режим не соответствовал Колиным представлениям о свободе. Проще говоря, тут ему запрещали пить. Николаю быстро удалось наладить прежние контакты с былыми друзьми-подругами...
Как-то раз одна из знакомых, давняя, еще “дозоновская” собутыльница Коли, предложила ему поселиться в квартире у одной бабушки. По ее словам, старушка жила совсем одна в двухкомнатной квартире по улице Космонавтов. Никаких родственников в Кривом Роге у нее не было. Единственная сестра жила с мужем в Санкт-Петербурге. Добрая и чуткая, как и большинство одиноких старушек, Нина Григорьевна пожалела недавно освободившегося Николая и пустила его жить в свою квартиру. Бабушка проявляла к нему поистине материнские чувства: ни копейки за проживание она с Николая не брала, более того – заботливо готовила ему еду. Не могла даже и догадываться Нина Григорьевна в тот день, когда в ее доме появился жилец, какой черной неблагодарностью отплатит он ей за доброту и душевное тепло. А “платить по счетам” Николай начал очень скоро...
Переселившись из общаги в квартиру, Коля быстро почувствовал вкус жизни: есть друзья, есть “своя” отдельная комната, если надо – бабуля по-быстрому сварганит закусочку. Особых финансовых проблем не возникало: всегда рядом были дружки-подельники, а, следовательно, и доходы с явно криминальной “биографией”. Что-то продавалось, что-то просто менялось на водку. Иногда, правда, Коля не брезговал и физическим трудом: время от времени подрабатывал грузчиком на базаре. Если же случались “черные” в материальном плане дни, Коля с успехом “осветлял” их за счет пенсии Нины Григорьевны. Другими словами, отбирал деньги у старушки. Когда она бывала этим “недовольна”, квартирант не терзал свою совесть, подобно Раскольникову, а просто избивал бабушку. После очередных побоев пьяного Николая Нина Андреевна убегала из своей квартиры и пряталась у соседей. (Одна из соседок потерпевшей рассказывала, что Нина Андреевна не раз приходила к ней и жаловалась, что “Коля опять ее побил”. Все жалели старушку. Сколько раз, по словам соседки, Нине Андреевне советовали обратиться в милицию с заявлением. Она же жалела Николая как непутевого сына. Надеялась, что образумится, человеком станет. Не хотела еще больше калечить и без того изломанную тюрьмой жизнь.) И вот однажды долготерпение и человеколюбие обернулись для Нины Андреевны трагедией...
Вечером того дня Николай вернулся домой, как всегда, выпившим. Старушка решила побаловать проголодавшегося за день на “работе” постояльца жареной картошкой. Однако это блюдо не удовлетворяло гастрономических вкусов Коли, мол, в печенках уже сидит твоя жареная картошка, свари лучше вермишели. В подтверждение и для убедительности сказанного Николай ударил Нину Андреевну кулаком в лицо. Старушка рухнула на пол. На нем сразу же обозначилась лужица крови, вытекшей из разбитого носа. Войдя в раж, Коля принялся избивать старушку ногами. Однако “экзекуция” вскоре наскучила “приемному сыну”. Нина Андреевна, охая, поднялась на ноги. Принесла тряпку и ведро, стала вытирать с пола кровь...
Через несколько минут побои дали о себе знать: Нина Андреевна пожаловалась Николаю, что плохо себя чувствует. Жилец взял ее на руки и отнес в комнату на диван, чтобы отдохнула. Потом решил проявить заботу:
- Может, воды принести? – поинтересовался он.
- Не надо, само пройдет, - старушка и тут не хотела утруждать “приемыша”.
Николай ушел из комнаты на кухню, а когда вернулся, Нина Андреевна была уже мертва. Поняв, что именно его побои стали причиной смерти женщины, Николай испугался. Судя по дальнейшим его действиям, раскаяния за совершенное убийство он не испытал. Прежде чем уйти, Коля прихватил пенсию старушки и ее кофту(!). Потом, непонятно зачем, постучал среди ночи в соседскую дверь и сказал: “Баба Нина умерла”. После – “ударился в бега”...
На следующее утро в Дежурную часть Саксаганского райотдела милиции поступило сообщение: в одной из квартир дома по улице Космонавтов обнаружен труп женщины. На место происшествия выехала опергруппа. Немедленно началась привычная для оперов работа: установление личности потерпевшей, опрос соседей, поиск возможных свидетелей убийства. Вскоре имя первого подозреваемого в совершении этого преступления было известно. Поняв, что речь идет о давно и хорошо им знакомом по прежним “подвигам” Коле, оперативники начали отрабатывать все связи своего старого “клиента”. Первым делом они наведались в общежитие, где был прописан Николай, однако розыскников ожидало разочарование: в комнате его не оказалось. Зато там они нашли неопровержимое доказательство причастности Николая к преступлению: ту самую кофту, которую подозреваемый похитил из квартиры убитой. Нельзя было исключать возможности, что “клиент” может явиться домой, тем более, что теперь идти ему было уже некуда. На этот случай в общежитии была устроена засада. Параллельно сыскари продолжали отрабатывать знакомства подозреваемого. Вскоре поступила оперативная информация: Николая видели на улице Космонавтов, неподалеку от места преступления. Розыскники “вычислили” квартиру, которую он мог навестить в этом районе. Хозяйкой квартиры оказалась давняя знакомая Николая. По этому адресу тоже поставили “капкан”. В него-то и попался через два дня Коля, пришедший навестить “даму сердца”...
...В кабинете оперативников уголовного розыска Саксаганского райотдела тихо. Двое сыщиков заполняют за столом протоколы. Я искоса поглядываю на сидящего напротив меня человека. Он потупился в пол, словно боится поднять глаза. Лицо выражает чувство обреченности. На вид ему около сорока. Он небрит, в давно нестиранной одежде, явно с похмелья. Ботинки без шнурков – в камере не положено ни шнурков, ни ремня, ни галстука.
- Ну что, Коля, надеюсь, ты понял, что на этот раз “попал” серьезно? – спрашивает один из оперативников.
- Давно уже понял, - выдыхает Николай, - пять ходок – и вот... надо же... Начальник, угости сигареткой.
Опер протягивает ему пачку “Бонда”:
- Бери парочку, в камере пригодится.
- Спасибо, начальник.
Одну сигарету Коля кладет во внутренний карман пиджака, вторую закуривает.
Через несколько минут за ним приходит конвой. Не успев докурить, Коля аккуратно тушит сигарету в пепельнице. Окурок по-хозяйски кладет за ухо. Протягивает руки. На запястьях неприятным железным звуком лязгают “браслеты”.
- Пока, начальник, - оборачивается он на пороге.
- Счастливо, - отвечает оперативник и многозначительно улыбается. Николая уводят...
|
